«Благая часть» – это разговор о самом важном, это ответы на жизненные, беспокоящие душу вопросы. Авторская программа протоиерея Евгения Попиченко выходит ежедневно на телеканале «Союз».

– Христос воскресе! Всегда в дни победы Христа над смертью мы, русские люди, отмечаем День Великой Победы в Отечественной войне. Накануне этого дня захотелось поделиться небольшим рассказом. До конца его прочитать не получится, но кто захочет, сможет отыскать. Лошаков, «Записки горного отшельника», рассказ называется «Вася». «Он сидел на берегу Байкала против длинных удилищ и обреченно смотрел на мертвые поплавки. Сухой, седоволосый, высокий дед.

– Что, отец, не клюет?

– Нет, не клюет, – ответил он, вскинув на меня белесые, словно выцветшие глаза.

И по акценту, и по виду его я понял, что передо мной иностранец.

– Откуда вы? – спросил я, подсаживаясь к нему.

– Я немец, – ответил он.

– О-о-о, там, наверное, рыбалка получше, чем у нас, там клюет, – сказал я.

Немец опять вскинул на меня глаза и усмехнулся.

– Там рыбалка не та, и рыба не такая, – сказал он.

– Отчего же?

– Там слишком много посредников между тобой и рыбой: удочки – пожалуйста, какие хочешь. И червяка могут насадить, и даже рыбу на крючок подвесят какую хочешь. Там на каждой рыбе бирка: сколько сантиметров, какой вес и сколько стоит. Там ты несвободен. Все регламентировано.

Здесь, в России, я могу спокойно поставить палатку на берегу Байкала или в лесу, и никто не придет и не заявит: этой мой берег, мой лес, убирайся! Здесь я чувствую себя свободным. Я напитываюсь этой свободой. Я не чувствую здесь себя кроликом, загнанным нашей хищной системой в угол. У нас там нет выбора. Здесь – пожалуйста.

Вы, русские, просто не цените то, что имеете, и потому пытаетесь жить так, как на Западе. Вы просто не знаете, к чему стремитесь. Вы не жили там, и вам не с чем сравнить. Все те ценности и блага, которые пропагандирует Запад, это красивая реклама, обещающая рай, но не обольщайтесь. За этой красивой вывеской скрывается ад.

Здесь вот: я и Байкал, я и рыба. Захочет – клюнет. Если поймаю, то в моей воле отпустить ее или сварить из нее уху. Я свободен в поступках.

Услышать такое от иностранца было для меня полной неожиданностью.

– И часто вы бываете в России? – спросил я.

– Я люблю Россию, – сказал немец.

– Мне приятно слышать это от вас, – сказал я, – но одно непонятно: обычно все ругают Россию, считая ее дикой страной.

– Я много путешествовал, – сказал немец, – объездил большую часть мира, но нигде такого народа, как в России, не встречал. Вы особый народ, у вас другая душа, другая энергетика. У вас другой, особый дух. Я напитываюсь им, когда бываю в России, и мне хватает этой зарядки на год, иногда больше.

Я воевал против вас. Был солдатом вермахта. И тогда я впервые узнал, кто такие русские.

Он замолчал и посмотрел на меня выжидающе. Но я промолчал.

Однажды наша резервная часть зашла в русский городок, который был разрушен нашей артиллерией и авиацией полностью, продолжил он. От домов и зданий торчали остовы. Все взрослое население городка или сбежало, или было убито. Городок казался мертвым. Мы стояли здесь неделю, и за это время я не видел ни одного гражданского человека.

Как-то мне не хватило продовольственного пайка, и я пошел на склад, чтобы получить его. Иду мимо развалин и вдруг вижу: на глыбе из-под фундамента сидит парнишка лет 10–11 в телогрейке, в суконных штанах, на ногах кирзовые сапоги. А у меня всегда при себе была шоколадка – на всякий случай.

– Эй, мальчик, – позвал я, – иди сюда, на шоколадку.

Он посмотрел на меня ненавидящим взглядом и не тронулся с места. Не возьмет, понял я, – умрет, а не возьмет. Тогда я сам подошел к нему и положил шоколадку возле него на камень.

Через некоторое время возвращаюсь назад с пайком и вижу такую картину: вокруг паренька собрались семеро малышей от трех до пяти лет, не больше. И он делит им эту шоколадку. Увидев меня, малыши насторожились.

– Не бойтесь, – успокоил их паренек, – это добрый немец.

Разделил, а себе, я вижу, не взял ни крошки.

– Что же ты себе-то не отломил? – спросил я.

– Я не хочу, – ответил он.

– Но ты же голоден, я вижу: кожа, глаза да кости остались.

– Я не могу есть, пока они голодные, – сказал он. – Они еще очень маленькие и всегда хотят есть. А я потерплю, пока наши не придут.

Что-то всколыхнулось у меня в груди. Я снял свой ранец и вытряхнул все содержимое перед парнишкой. И увидел, как он побледнел.

– Вас как звать? – спросил он.

– Курт.

– А меня Вася. Спасибо, дядя Курт.

– Вася, как бы я хотел, чтобы у меня был такой сын, – сказал я ему.

– Дядя Курт, а вы приезжайте к нам в гости, когда кончится война и мы победим, – сказал он.

И вдруг я почувствовал, как кто-то тихо дергает меня за штаны. Я увидел у своих ног ту малышку, что предлагала Васе свой кусок хлеба.

– Дядя Курт, возьмите подарок, – пролепетала она.

И протянула мне вот эту куклу. Видимо, самое дорогое, что у нее было. Вот она.

Курт расстегнул куртку и достал из внутреннего кармана против сердца маленькую тряпичную куколку, в какие играли еще наши бабушки и прабабушки. Я протянул руку, чтобы взять ее и рассмотреть поближе. Но Курт горячо запротестовал:

– Нет, нет, нет, я никому ее в руки не даю, никому. К ней прикасались только руки той девочки и мои. Это моя святыня, моя память.

– А как вам нравится Россия после перестройки? – спросил я.

– Совсем не нравится, – сказал Курт. – Вы становитесь похожими на нас: такими же расчетливыми, рациональными. Бабушка, которая раньше могла усадить за хлебосольный стол и истопить баньку запросто так, от души, теперь считает каждое полено. И если ты иностранец, то тебя пытаются ободрать как липку. Теперь, чтобы напитаться вашим духом, я еду все дальше и дальше от центра, в глубинку. Здесь еще жив русский дух.

Плыву я, например, на катере по Байкалу, дарю матросу значок с видом моего города, а он мне взамен снимает с рук позолоченные часы и дарит на память. Наши, европейцы, так бы никогда не сделали, а русские могут. В трамваях, автобусах, такси мне место уступают молодые люди, и я искренне рад этому.

Русский народ – особый народ. Нельзя его подминать под рынок и тем более пытаться уничтожить, как это огласила однажды госпожа Тэтчер. Русский народ – это душа мира, это совесть мира, это дух мира. Уничтожь Россию, и мир рухнет».

Захотелось поделиться, дорогие мои. Это небольшая зарисовка из жизни человека, встретившего немца, который так по-доброму отзывается о нашей России-матушке. С Днем Великой Победы!

Записала Елена Кузоро